«Представленная работа (Смычковые инструменты как символы) является попыткой описать все мои наблюдения: я многие годы играл в различных оркестрах как альтист и очень часто мне бросалось в глаза определённое родство между музыкантом и его инструментом. Это можно интуитивно описать как соответствие, слаженность или родство существ: по характеристикам инструмента, ему каким-то образом соответствует музыкант, который по какой-то типологии выбрал именно этот инструмент». 
Матэус Зайдель

Между инструментом и определённой группой людей существует структурное родство. Именно так выглядит первый, начальный тезис научного исследования PhD Матеуса Зайделя, представителя судьбоаналитической школы психологии, прекрасного композитора и музыканта, одного из тех редких людей, которые могут сегодня гордиться тем фактом, что знали Липота Сонди лично и имели честь учиться у него. Зайдель – один из последних выпускников Цюрихского института имени Л.Сонди, человек, который более 40 лет исследует мир музыки и единовременно — таинственной психологической составляющей человека. Столпами такого исследования стали две фундаментальные книги: «Внутренняя жизнь инструмента» и «Смычковые инструменты как символы».

В контексте данной статьи мы познакомимся с ключевыми концепциями судьбопсихологического исследования связи человеческой памяти и выбираемого им инструмента. Дело в том, что всегда, по какой-то неведомой для самого себя причине, человек выбирает тот или иной музыкальный инструмент, который ему «роднее, ближе, интереснее». Так, один тяготеет к ударным инструментам, другой – отдаёт предпочтение волшебного звучанию скрипки, третий – исключительно виолончели, четвёртый – выбирает гобой или фагот… И Матеус Зайдель говорит о том, что в течение жизни можно даже выстроить психологические портреты типичных альтистов, скрипачей, пианистов – настолько точно, словно между инструментом и человеком существует прочная незримая связь, самое настоящее родство.

Такое «родство» нельзя было назвать по-другому, как если бы в инструментах было что-то спрятано и что-то представлено, что мы смогли бы определить, как черты человека; но как это можно объяснить?
Человек является музыкальным существом: музыкальные инструменты существуют везде, и были во все времена; они безраздельно связаны с историей человечества. Их корни мы также находим в активности человеческой психики.

«Классы инструментов соответствуют изначальным человеческим способностям к созданию звука: духовые, щипковые, ударные, струнные – все они являются элементарными антропологическими видами деятельности,» — пишет Матеус Зайдель. Как средства человеческой деятельности, посредники и передатчики человеческих выражений и носители значений, музыкальные инструменты являются говорящими знаками антропологического релевантного семиотического процесса, который описывает архетипический путь к опыту открытия. То, что Оскар Эльшек (1970,41) в общем говорил об инструментах, распространяется, в особенности, и на музыкальные инструменты:

«Человек применяет продукты природы, как средства своей деятельности, и таким образом они становятся инструментами; человеческая активность обозначается через инстинкт изменения или преобразования, через приспособление натуральных продуктов к индивидуальным и социальным потребностям человека».

Антропологически существенный аспект в словах Эльшека – это приспособляемость продуктов природы для индивидуальных потребностей. Процесс приспособляемости или процесс образопостроения является психологически обусловленными, элементарными антропологическими потребностями, которым также соответствуют и музыкальные инструменты. Смысл научной работы М.Зайделя можно сформулировать так: в структуре музыкальных инструментов спрятаны элементы, которые соответствуют определённым элементарным человеческим чертам личности. Какие антропологические корни кроются в различных инструментах? Именно на этот вопрос и пытается ответить книга «Смычковые инструменты как символы», причём на основании анализа выборки с применением методологического аппарата школы Судьбопсихологии.

Человека нельзя представить без внутренних импульсов (так говорил ещё Конрад Лоренц): мы их можем называть инстинктами, стремлениями, потребностями или мотивациями. Все концепты, которые связаны с этими названными понятиями – у них у всех есть общее допущение, которое структурирует психическое происходящее, пережитое, а также поведение человека. Видя это условие, мы можем рассмотреть продукты человека на соответствие специальным потребностям, возможностям и представлениям, то есть можем в целом рассмотреть человеческую культуру как ответ человеческой природе. Что и соответствует понятию «культура» в понимании антрополога Отакара Нахо:

«Культура в своей тотальности является понятием, исторически возникшим, исторически резвившемся и переросшим в традицию, объединяющую в себе все материальные, социальные и духовные ценности, которые человек создал для удовлетворения своих потребностей – в противоположность тому, что он нашёл в готовой форме в природе».

Музыкальные инструменты как продукты культуры представляют собой физические ответы на человеческие изначальные потребности. Дуть, щипать, гладить и ударять – являются изначально различными образами движения, которые имеют не только различные физиологические предрасположенности, но и различные психологические – в смысле различных структур потребностей. Форма удовлетворения элементарных потребностей посредством продуктов культуры в виде музыкальных инструментов является, тем не менее, выражением более высокой эстетической потребности к творчеству.

Как пример, возьмём образ движения «ударять». В своей двигательной форме этот образ является элементом нашего параксизмального инстинкта (инстинкт изумления, удивления – Р-фактор по Сонди), и он проявляется в смысле теории знаков, которая используется для процессуальности понятия симеозности (согласно Пирсе) – иконически воспринимается как «бить, ударять»; симптоматически, к примеру, – мы видим сыпь и инсульт; а символически – удар молотком во время торгов – вплоть до боя литавр – как символ ушедшего. И это всё единовременно – внутренняя, скрытая составляющая двигательного «бить, ударять».

«Возьмём связанное с природой инстинктивное происходящее для служения «Я» – это процесс – и через это служение культуре мы можем трансформировать и социализировать слепое, телесно-связанное происходящее, что-то вроде профессионального действия; в случае с «ударять» как пример можно рассмотреть кузнеца и забойщика», — описывает Матеус Зайдель. Игра на ударных инструментах или литаврах означает: поставить в услужение и реализовать эту потребность на эстетически духовном уровне, которая на изначальном уровне телесно-инстинктивно происходящего также соотносится как символическое — к материальному. Это и выступает сущностью проявления инстинкта. В этом и заключается тайна исследования, сам предмет исследования — симеоз развития и становления музыкального инструмента, как путь от природы к культуре, который нельзя себе представить без развития, образования и желания. Основываясь на этом, М.Зайдель рассматривает музыкальные инструменты с точки зрения отношения к заложенным в них психологическим потребностям или импульсам, как к символам.

Другими словами, музыкальный инструмент (как конкретный пример инструмента, применяемого в жизни и деятельности для реализации группы задач) обладает скрытой составляющей, отвечающей психологическим потребностям человека. И мы недаром бессознательно ищем и выбираем те или иные инструменты – иначе реализовать эти потребности мы не сможем.

Какие человеческие потребности соответствуют отдельно взятым музыкальным инструментам – а значит, и какие антропологические структуры обозначаются конкретными музыкальными инструментами? И, в конце концов, какие типы личности соответствуют тем или иным инструментам в музыке? Чтобы смочь ответить на эти вопросы, необходимо рассмотреть структуру инструмента, поскольку структура каждого инструмента отвечает конкретному признаку или связи признаков – и это приводит нас к типологии.

Чтобы посредством конструктора, в основе которого лежит структурное родство личности и инструмента, смочь ответить на вопросы, PhD Матеус Зайдель использует созданную Леопольдом Сонди структурную модель человеческой психики. Эта модель имеет полное право единым способом привести к обозначенным антропологическим структурам все формы, которые ведут к человеку. Таким образом, работа М.Зайделя также показывает возможность применения и весомость модели Сонди в музыкальной области.

«С судьбоаналитической точки зрения необходимо, чтобы для различных музыкальных произведений человека могло действовать то же самое побуждение, что и для других форм, что оно обусловлено и структурировано именно посредством корневых факторов, или же может понизить свою значимость за счёт них. Сведение к элементарным антропологическим факторам позволяет охватить психологическое антропологическое исследование в неизученной музыкальной области, как интегральную часть человеческого».

Опираясь на сформулированный М.Зайделем принцип, можно сказать следующее: специальная структура определённого музыкального инструмента дефинируется за счет определённого смешивания и приведения в порядок антропологических факторов. «Идеально типически, исходя из моих наблюдений, «соответствующее восприятие отношения между инструментом и музыкантом» стоит на структурном согласии (соответствии) между музыкальным инструментом и музыкантом», — пишет учёный.

Подробное представление системы Сонди следует в теоретической части работы «Смычковые инструменты как символы»; результаты анализа выборки – в практической части. Отдельное внимание уделено вопросу интеграции психологических категорий и категорий инструментальных, а именно: выражению восьми антропологических факторов, лежащих в основе проективного теста Сонди — в музыкальной области. «Самое важное для меня в убедительности происходящего — это сделать прозрачной огромную область искусства в отношении к элементарным структурам» — говорит Зайдель.

Каким образом изначальные побуждения человека – его радикалы, инстинктивные элементарные составляющие – проявляются и разрешаются в тех или иных инструментах – мы поговорим в отдельных научных статьях. Например, к фактору h – эрос и связь – относятся, в первую очередь, струнные инструменты. Лук – или дуга, как древнейшая праформа – является смесью из h (эрос) и s (танатос). То есть, можно производить как поглаживающие – нежные движения, так и ударные движения, как у меча.

Е-фактор исходит из эпилепсии. Он является фактором этики и вместе с фактором hy относится к пароксизмальному инстинкту (инстинкт изумления, удивления); параксизмальное – означает приступообразное повышение до наивысшей точки. С профессиональной точки зрения, е-тип предрасположен к динамике, к работе с элементами, к священным профессиям, и к видам деятельности, которые идут под девизом «справедливость». Относительно музыкальных инструментов: потребность к подобного рода ударному разряжению грубых аффектов более всего проявляется в ударных инструментах.

На данном же этапе подведём итог обзорной статьи: важнейшим прецедентом является сам факт состоявшегося научного аргументированного исследования взаимосвязи родовой концепции как блока памяти человека, отвечающего за навыки и умения и выбираемого человеком инструмента его профессиональной деятельности. Безусловно, музыкальный мир инструментов – прекрасное поле исследования, открывающее множество тайн психического, однако же одним из ценных достижений Матеуса Зайделя выступает научного подтверждение того, что именно инструмент выступает средством реализации психического и что роль инструмента – основополагающая, поскольку без инструмента невозможно реализовать человеческие побуждения, любые наши «хочу БЫТЬ и ИМЕТЬ» в процессе жизни и деятельности – всё равно придётся что-то использовать.

«Выбор делает судьбу», — говорил великий Липот Сонди.

А выбор инструмента определяет вектор – точку приложения усилий и способ приложения усилий, а также является мерилом формирования именно той жизни, к которой человек и стремится, освобождаясь от зависимостей «плавания по течению» в пользу самостоятельного управления кораблём своей судьбы.

P.S.
Матеус Зайдель (Mathes Seidl; 1944 г.р.) — действительный последователь школы судьбопсихологии, автор книг «Внутренняя жизнь музыки», «Смычковые инструменты как музыка», а также более 50 монографий и научных статей. Особенный интерес представляет тот факт, проективный тест Сонди и методология судьбоанализа применялась ученым PhD Матеусом Зайдель в музыке — как при разрешении вопросов профессионального ориентирования музыкантов, так и для исследования проблематики импровизации, обучения композиторскому искусству и обретения навыка игры на разных музыкальных инструментах.

Источник: официальный сайт ученого Олега Викторовича Мальцева